О научном подвиге дагестанских лингвистов
и хроническом равнодушие дагестанских властей

Мало, очень мало кто в мире интересуется языками, культурой и судьбой бесписьменных народов. Это лишь удел десятков ученых. Никто из политиков, общественных деятелей, бизнесменов и государственных мужей Дагестана, России и мира над будущим сверхмалочисленных, исчезающих народов Дагестана. Во всяком случае мне ни разу не приходилось читать или слышать размышления руководителей Дагестана и России о нищете и тяжелейших условиях жизни бесписьменных народов Дагестана. Маленький пример большой необустроенности этих народов. В Чамалинском ауле Ургелой (в двух часах езды от Махачкалы) есть большая мечеть, построенная ургецинцами, но нет до сих общеобразовательной школы, построенной государственной властью. Аул без школы в XXI веке (!?). Возможно ли?! К великой грусти, да. Когда газета "Северный Кавказ" (№48 2003г) обратилась в этой связи с открытым письмом к Министру образования РФ, то в ответ была слабенькая реакция федеральных чиновников и многообещающий визит федеральных парламентариев в Ургелой. Школы до сих пор нет, а число безграмотных чамолинцев возрастает. В России с добротным финансово-политическим обеспечением функционирует государственный комитет по северным народам страны. Это оправдано во всех отношениях, ибо судьба, быт и будущность российских северян остается также тревожной, ибо при современной преступно-олигархической власти и Север может стать безлюдным. А ведь из-за необустроенности жизни горцев и отсутствия каких-либо возможностей для трудоустройства молодые люди уезжают из гор, тысячами разрушены хутора, где некогда кипела жизнь, уменьшается число жителей горных аулов. И вспоминается трагическое повествование писателя Б.Шинкуба, который в своей книге "Последний из ущемленных" поведал о судьбе печальной судьбе убыхов.

К сожалению, по данным демографов малочисленные, а тем более, сверхмалочисленные народы подвержены исчезновению в веках. Такова жестокость времени и процесс глобализации. Но мир от этого только потеряет, а не приобретет. О неизученном прошлом, грустном настоящем и бесперспективном будущем бесписьменных народов Дагестана стоило бы поведать всему миру, в том числе и ЮНЕСКО с помощью всех государственных, общественных и информационных каналов. По социально-экономическому будущему бесписьменных народов должны быть изданы законы на уровне парламентов Дагестана и России. Но властям все не досуг думать и действовать на фоне более "важных" проблем.

И вот на этом пейзаже государственного равнодушия в Институте языка, литературы и искусства имени Гамзата Цадасы при финансовой (!) поддержке Института эволюционной антропологии имени Макса Планка (г.Лейпциг, Германия) стали издавать словари бесписьменных народов по будухскому, цезскому, гунзибскому, хиналугскому языкам.

На стадии редакционно-издательской подготовки находятся словари по гинухскому, годоберинскому и другим языкам бесписьменных народов, а их в Дагестане по предварительным сведениям 21.

И среди этих больших работ особняком стоят объемные словари Патимат Магомедовой по чамалинскому, каратинскому (совместно с Рашидат Халидовой), тиндинскому и багвалинскому языкам. Возможен ли этот титанический труд одного ученого? Оказывается - да! И сама Патимат Магомедова, окончившая с медалью среднюю школу ( впервые в Цумадинском районе [примечание автора сайта]), будучи чамалинкой по матери и тиндинкой по отцу, выбрала экономически бесперспективную, но нравственно благородную дорогу лингвистика бесписьменных народов. Но это дорога неблагодарная, ибо зарплата этих ученых крайне низкая, а жилье крупных дагестанских исследователей напоминают землянки по сравнению с дворцами дагестанских олигархов. А ведь труды дагестанских лингвистов имеют международный статус по своей значимости.

В этой связи Академик Российской Академии Наук Гамзатов Гаджи верно заметил в предисловии к серии книг "Бесписьменные языки Дагестана": осуществляя широкопоставленную словарную работу по Дагестанским бесписьменным языкам исходим из сознания того, что фиксация и осмысление исконной и заимствованной лексики языка, не наделенного письменной памятью, консервация и сохранение для потомков этого уникального пока (!-М.А.) еще живого опыта человеческого деяния и народного мышления - дело, безусловно, громадной научной значимости и, вместе с тем, во всех отношениях глубоко нравственное и в высшей степени благородное и благодарное. "Бесписьменный" применимо к дагестанским народностям и дагестанским языкам - понятие особого рода. Это не "бестелесный", "бесчувственный", "бездумный", не "мертвый" (в отличии, например, от латинского - М.А.). Дагестанские бесписьменные языки - это мир чрезвычайно своеобразный, многообразный, живой, деятельный, реальный и развивающийся. Изучение этого мира сулит науке открытия, о которых мы еще не подозреваем, и перспективы, выходящие далеко за пределы лингвистики и кавказоведения.

А пока же стоило бы поведать в школах, техникумах, университетах и академиях, на страницах дагестанских, кавказских, российских и международных СМИ, в том числе по радио и телевидению о культуре, языках и жизни бесписьменных народов Дагестана без политизации этой проблемы. И не стоит обеднять и ущемлять людей из числа бесписьменных народов, принуждая себя соотносить себя только к одной нации. А ведь у многих дагестанцев исторически сложилось врожденное двуязычие и даже триязычие, а значит и двуэтничность и трехэтничность. К примеру, я считаю себя Чамалийским аварцем. И это верно, ибо до школы я не знал ни одного слова по-аварски. В чамалинских аулах я изъясняюсь на чамалинском языке, в других аулах - на аварском, а в городах Дагестана - на русском. Я также хорошо говорю на тиндинском и багвалинском языках и немного понимаю кумыкский, ахвахский, андийский и дидойский язык. Так зачем же мне отказываться от этого богатства?

Дагестан интересен человечеству и своим многоязычием тоже. С потерей языков Дагестан потеряет свою уникальность в мировом сообществе народов.