Бонзай

Иногда приходится просвещать не только членов дворового профсоюза и посетителей спиритических сеансов, но даже нобелевских лауреатов. Скажем, сэр Арчибальд Пендергаст, подаривший миру теорию смежных полей, ни черта не смыслил в колхозных полях, расположенных в Бабаюртовской зоне зимних пастбищ. Ну ладно, пусть стрижет свой газон, речь сейчас не о нем.

Словом, наш симпозиум в Редукторном поселке, вы знаете, скопище... я хотел сказать, сонмище интеллекта, Калашников мозговой атаки и пропеллер научного прогресса. Кто-то не согласен?

Хорошо. Вот я и спрашиваю у уважаемого симпозиума:

− Товарищи, кто из вас знает, чего такое... я хотел сказать, что такое «червоточина» во Вселенной?

Встает самый тупой из Долдонов - Долдон II. Чтобы не осрамиться перед иностранными делегатами, я говорю:

− Вы, конечно, хотите предоставить слово Долдону Первому?

− С какой стати? Я сам имею гипотенузу про эту «червоточину».

− И что же это такое?

− Дырка в макароне - вот что это такое! Пользуясь случаем, я, должен сказать, всегда удивлялся чудесам техники, но как дырявят там у них в лабалатории макароны, удивляло больше всего! Вот.

Я прекратил прения, поскольку и все остальные «гипотенузы» были подобного рода. Декольтированная дама в хиджабе из 6-го ряда даже достала из сумочки червивое яблоко и публично съела его во имя науки. А затем по обыкновению грохнулась в обморок, поскольку на ней Сабахыч так и не женился. (см. «Modusoperandi» «ДП» от 13.03.10).

− Дайте даме воды! - распорядился я. - А теперь, господа, доставайте записные книжки и диктофоны. «Червоточина», она же «туннель» в пространстве, позволяет переместить материю в любой ее форме, стало быть, и обыкновенный автобус с пассажирами, на расстояния в миллиарды световых лет буквально за секунды. Кривизна пространства, вытекающая из общей теории относительности Альберта Абдулпатаховича Эйнштейна, позволяет это сделать. То есть подобное перемещение не противоречит существующим законам природы. Я ясно излагаю свои мысли?

− Очень даже ясно, - подал реплику испанский делегат Хосе Диего Роза-Мария Потрепанто дель Пандуро. - Но поясните, почему Альберт Эйнштейн у вас «Абдулпатахович»?

− А вы что, не знаете? Его предки были из Дагестана. Вот сидящий в этом зале профессор-орнитолог Баламирза Абрамович Шпиндель ему близкий родственник.

Абрамыч согласно кивнул своим гипоталамусом и добавил:

− Автор теории относительности приходился мне... Ну, неважно. К чему нам эти патримональные и матримональные тонкости родословного дерева, но я точно знаю, что брат моего прапрадеда Абдулпатах был его родным отцом.

Зал уважительно посмотрел на орнитолога, а японский делегат Токанава Тояма хотел сделать себе харакири за свое невежество, но Пантелеич успел схватить самурая за руки, а его меч для пущей безопасности отнес к себе в подвал.

Меч, изготовленный старым самурайским способом «катана», представлял собой государственный секрет Страны восходящего солнца. И я заметил, что сидевший в зале майор спецслужбы Малачиханов незаметно (но только не для меня!) вышел вслед за Пантелеичем. Ситуация становилась форс- мажорной.

Ну и пусть! Я вспомнил рассказ Куприна «Шпион», действие которого происходило в период русско-японской войны в Петербурге. Так вот, этот хитроумный японский шпион попался самым банальным образом: в борделе, нечаянно крикнув во сне «Банзай!». Но простая русская женщина-патриотка тут же покинула преступное ложе и сообщила куда следует...

Нет, пусть майор Малачиханов тоже выполняет свой патриотический, а также служебный долг!

Редко когда работу заседания симпозиума я объявлял законченной с таким удовлетворением. Просвещение всегда приносит свои плоды, особенно когда обсуждаешь «червоточину» в пространстве и во времени в сочетании с самурайскими мечами.

Банзай!