§ 4. Гостеприимство и куначество

В ХIХ-нач. XX вв. обычай гостеприимства играл большую роль в общественной жизни упкратлинцев, выполняя свои основные функции (оказание приема нуждающимся в ночлеге, передача информации как форма общения). Обычай гостеприимства у ункратлинцев своими корнями уходит в далекое прошлое. Гостеприимство и куначество были вызваны жизненной необходимостью развития социально-экономических связей между народами.

Через союз Ункратль пролегал древний и имевший общедагестанское значение торговый путь в Грузию. Находясь на этом пути, любой гость в Ункратле пользовался особым уважением и вниманием и считался гостем не только хозяина, но и всего тухума и соседей.

Находясь под влиянием времени и изменений социальных условий жизни, институт гостеприимства сохранял в своей природе главное - для каждого нового поколения он продолжал оставаться долгом. Преклонение перед памятью предков и суеверные представления о природе гостеприимства способствовали обожествлению гостя, и исполнение церемониала гостеприимства и его ритуалов становилось обязательным.

Неотъемлемой частью традиционных этикетных правил в гостеприимстве считалась веками складывающаяся система примет, в которые безоговорочно верили. К ним относились: прилет сороки, умывание кошкой правой лапкой своей мордочки и т. д. И сразу же, согласно предзнаменованию, начиналась подготовка к приему гостей.

В Ункратле, также как и у других народов Дагестана, не все гости считались одинаково равноценными. Условно гости делились на две категории: 1) кунак, перешедший к семье по наследству, и 2) гость-путник (нухлулав). Путник-гость был почти единственным информатором о всех происшествиях и новостях края и за его пределами. В дом, где останавливался гость, приходили мужчины аула не только отдать ему дань уважения, но и получить информацию о внешнем мире. Прибывший в село путник становился гостем того, кто первым приглашал его к себе. Путник, раз вошедший в дом переночевать и пользовавшийся, согласно обычаю, правом гостя этого дома, при повторном проезде должен зайти переночевать опять в тот же, а не в другой дом. Хозяин дома обязан был предоставить путнику, если даже он был и чей-то кровник, ночлег, пищу, обеспечить безопасность его и его имущества. Как и на всем Кавказе, в Ункратле за безопасность гостя отвечал не только хозяин, но и весь его тухум. Но, по традиции, ответственность за гостя-кровника распространялась до тех пор, пока он был гостем данного дома. По словам М. М. Ковалевского, даже "убийца собственного сына хозяина не подлежит мести до тех пор, пока он пребывает под одной с ним кровлей, питаясь яствами от одного очага. Но раз между обоими прекращено общение домашнего культа, хозяин считает долгом мстить своему недавнему гостю за причиненную им обиду"²¹⁸, то есть безопасность гостя связывалась с культом предков. Поскольку гость ел пищу из очага семьи, которому поклонялись как домашнему культу, он оказывался как бы под охраной данной семьи, связанный через очаг и пищу.

Важнейшей обязанностью хозяина по отношению к гостю считалось, как было сказано выше, обеспечение его ночлегом. У ункратлинцев не было специальных гостевых комнат. Только состоятельные семьи имели для приема гостей отдельную комнату.

Прием гостей у ункратлинцев обставлялся в очень сложную систему этикетных действий, которой обе стороны неукоснительно следовали. После прибытия гостя хозяин дома и вся его семья заботились только о нем: хозяйка готовила ему угощение, дети оказывали все необходимые услуги - подавали воду, чтобы он мог помыть руки, помогали ему снять обувь, подавали огонь, чтобы он мог закурить и т. д. Если гость был старше хозяина по возрасту, то хозяин помогал ему раздеться, дети брали на себя заботу о коне.

Хозяин дома никогда не спрашивал гостя о цели его приезда до истечения трех суток, но справлялся о его здоровье и о состоянии семьи. Пока гость находился в доме, хозяин не имел права оставлять его, какие бы неотложные дела у него ни были. Гостей не заставляли долго ждать угощения, считавшегося обязательным компонентом гостеприимства. При этом не важно, заехал ли гость передохнуть, или же он приехал на более долгий срок.

До подачи угощения с гостем вели беседу. За столом говорили о новостях, каких-то жизненных вопросах, касались, если этого хотел гость, дел и проблем, интересующих приезжего. Но все же в беседе возвращались к внутрихозяйственной жизни, событиям последних месяцев, местным темам. Не касались тем, неприятных гостю, не поднимались аморальные темы. В процессе разговора гостей не перебивали, не переспрашивали. С гостями не спорили, даже если те были не правы или в чем-то ошибались. При госте нельзя было переговариваться на непонятном ему языке. Если что-то исправлялось или уточнялось кем-либо из участников беседы со стороны хозяев, то это делалось очень тонко и осторожно, чтобы гость не обратил внимания на это и не обиделся. В присутствии старших младшие не вступали в разговор с гостем и не обращались к старшим родственникам и односельчанам при госте. Умение хозяев вести беседу, занять гостя, а также способность гостя достойно поддержать установившийся разговор считались хорошим тоном поведения.

Атрибутика застольного этикета состояла в принципе устройства застолья, обслуживании, распределении пиши и поведении участников застолья.

За столом гости и хозяева рассаживались в зависимости от возраста и социального статуса, причем превалирующим считался первый фактор. Гостю, если он был старше хозяев, предназначалось почетное место - напротив двери, старшему со стороны хозяев - слева от гостя, и наоборот, когда старшим оказывался представитель данного дома.

Гости и приглашенные рассаживались через одного по старшинству. Это делалось с той целью, чтобы хозяева во время трапезы могли обслужить гостей. С гостями салились хозяин, его ровесники - родственники и соседи, но ни в коем случае не младшие братья и сыновья.

На стол принято было подавать столько еды, чтобы чувствовался ее избыток. С хлеба и начинали накрывать стол. Затем на стол приносили различные мясные блюда, чурпу, бузу, мед и другие напитки. Разнообразие стола зависело от состоятельности хозяев. Во время угощения прекращались всякие разговоры. Первым начинает есть старший или гость, затем в зависимости от возраста остальные. Каждый мог есть все, что ему нравилось, но не выбирая. Не было принято уговаривать гостя попробовать все блюда.

В атрибутике застольного этикета большое внимание уделялось поведению участников застолья. По застольному этикету, пищу брали со своего края стола, не принято тянуться через весь стол, проявлять недовольство качеством приготовленной пиши, не доев одно блюдо, браться за другое и т. д. Поведение человека за столом определяло и отношение к нему людей. Если кто-либо быстро пьянел, проявлял несдержанность, позволял себе лишнее за столом, его избегали в дальнейшем приглашать в гости.

Никто из представителей со стороны хозяина не должен был опережать гостя в еде или вставать раньше из-за стола. Правила приличия требовали, в свою очередь, от гостя соблюдения умеренности во всем, начиная от еды, кончая поведением.

Сроки пребывания гостя были неограниченными, и в течение всего времени гостевания хозяева, как могли, его обслуживали. Не принято было спрашивать его о целях приезда. Однако гости дольше трех дней не задерживались. О цели посещения гость мог сам рассказать хозяину, а тот старался решить все проблемы, чтобы оказать ему своевременную помощь.

Гости старались не отягощать семью, в доме которой они остановились, долгим пребыванием, что считалось несообразным с правилами этикета. Это было неприлично.

Перед отъездом гостя одаривали, он обычно отказывался, но в итоге обязательно забирал подарки, чтобы не обидеть хозяев. Одаривание горцы связывали с древним суеверным представлением, что подарки служили оберегом в пути гостю.

Гость прощался со всеми старшими, находившимися в комнате. Хозяин дома в благожелательных формулах выражал гостю признательность за посещение дома.

Провожали гостя за пределы села. Хозяин вел за уздечку коня гостя. По обычаю, к седлу коня привязывали еду па дорогу. После прощания хозяин ждал, пока гость скроется за поворотом, и затем возвращался в село.

218 Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 2. С. 37.