На запрос по теме данной статьи из редакции "Рабочей газеты" ни кто так и не ответил, поэтому открытым остается вопрос насколько соответствует истине написанная в этой статье информация. "Магомедов Мустафа Насирович" он же "Исакошвили Степаном Давыдовичем " все таки вымышленное лицо или он действительно существовал и был родом из Цумадинского района?

Эту необычную историю Евгений Дмитриевич рассказал как любопытный случай из своей молодости. Хотя подобные события не проходят бесследно, они навсегда оседают в сознании - там, где у каждого из нас хранится незабываемое...

Сегодня Евгений Дмитриевич Бурлаченко на заслуженном отдыхе. Пересказывая его непридуманный детектив, я вынужден был изменить имена участников событий и некоторые детали: спецслужбы тщательно хранят не только свои, но и секреты  уже не существующих предшественниц.

- В эту машину мы сели случайно. Родители прилетели в Ворошиловград последним рейсом, поэтому пришлось ловить попутку. Вскоре подвернулась машина - ГАЗ-24. Начали грузиться, часть вещей пришлось ставить в салон - в ноги. Я сам попросил водителя свет включить, он обернулся. И знаете, так странно посмотрел на маму. Удивленно, что ли. Или испуганно… Потом он стал выруливать, нервно сорвался с места, дал задний ход, задел какую-то земляную кучу. Вот это, думаю, мы сели - хоть бы довез невредимыми. Я даже наклонился к водителю и понюхал как бы невзначай, но запаха перегара не было. И доехали нормально. Уже когда расплачивались, обратил внимание, что он не посчитал, сколько я ему дал, - рубль был мелочью.

В общем, приехали, поднялись ко мне. Людка, жена, уже стол накрыла. Поужинали с отцом. Естественно, о том, о сем говорили, шутили. А я возьми да и скажи: "Ты у нас, мама, еще ого-го! Многих интересуешь". А мать действительно красивая женщина, говорят, на актрису Ларионову похожа... И отец подпрягся, давай ее подкалывать: "Да, и я заметил, как на тебя водитель смотрел, аж приревновал". Но мама не улыбнулась. Помолчала, потом говорит задумчиво: "Я его тоже, кажется, узнала. Вот так и стоит у меня перед глазами, только помоложе. И в черной эсэсовской форме"...

Дело в том, что мама в войну была в немецком концлагере где-то под Псковом. Что ей там пришлось пережить, одному Богу известно... Эта тема всегда была у нас в семье запретной... И я перевел разговор в другое русло: работа, дача, внуки. Тем более, что, как мне кажется, мать все-таки ошиблась. Внешность у этого водилы типично кавказская. Носатый, усищи, как у Сталина. Но номерок машины я запомнил, вот - майор вытащил из нагрудного кармана сложенный вдвое блокнотный листок и протянул Бурлаченко.- Ну вот и все... Решил рассказать вам, мало ли, может, заинтересует. Я вон недавно в газете читал, еще одного карателя нашли - парикмахером работал, надеялся небось что он теперь неузнаваем. А может быть, и ерунда все это, совпадение. Вы только к матери не обращайтесь ни с какими вопросами. Что-то надо будет - позвоните мне, я сам что надо выясню. Назад в Калининград родители в воскресенье уедут...

Разговор между двумя офицерами продолжался еще минут десять, но странной истории он уже не касался. Одним из собеседников был старший инспектор Ленинского РОВД майор милиции Виталий Петрищев. Вторым - оперуполномоченный Ворошиловградского УКГБ старший лейтенант Евгений Бурлаченко. Было это приветливым апрельским днем 1980 года.

- Собственно, в райотдел милиции я заехал тогда по совершенно другим делам, - вспоминает Евгений Дмитриевич. - Тамошний кадровик познакомил меня с этим человеком буквально накануне. Петрищев и ему рассказывал историю о водителе - видно, здорово этот случай зацепил майора. Загорелся и я. Юный был... В органах, куда пришел, что называется, по велению сердца, прослужил всего год. Опыта, само собой, никакого пока не было. Зато романтики и задора хоть отбавляй... Что-то подсказывало мне, что Петрищев и его мать не ошибались. Несмотря на то что много лет прошло после окончания войны, органы милиции и КГБ продолжали разыскивать карателей, которым удалось уйти от возмездия и затеряться на просторах Союза... Так что не было бы удивительным, если бы этот самый водитель тоже оказался с темным прошлым.

 * * *

Недаром говорят, что новичкам везет. Ведь как, если не новичком, можно назвать офицера, имеющего за плечами один год выслуги. Машину и водителя удалось установить уже на следующий день. Песочного цвета "Волга" принадлежала автопарку одного из крупнейших в Ворошиловграде заводов. Уже два года автомобиль был закреплен за водителем Исакошвили Степаном Давыдовичем, 1927 года рождения; на предприятии работает с 1968 года.

"Острый глаз у майора,- думал Бурлаченко, разглядывая фотографию, переснятую из личного дела Исакошвили.

- В отделе кадров карточку выставили?

- Да, все как договорились. Если кто-то из гаража увольняться или уезжать будет в эти дни, - нам сообщат.

Уже через час, сетуя на вечную медлительность ворошиловградских троллейбусов, Бурлаченко ехал в РОВД на встречу с майором Петрищевым. Узнает или нет?

Когда на столе того же кабинета, в котором состоялась их первая встреча, Бурлаченко разложил пять фотографий усатых брюнетов, Петрищев, подумав несколько секунд, ткнул пальцем в фото Исакошвили: "Он".

- Подумайте хорошенько, посмотрите, темно ведь было...

- Я не ошибаюсь, - уверенно подтвердил майор. - Зрительная память у меня, дай Бог, каждому.

Майор опознал Исакошвили и на следующее утро, когда вместе с Бурлаченко они сидели в "Жигулях" Петрищева у ворот проходной завода и наблюдали за людьми, спешившими на работу.

- Вот он - в белой тенниске навыпуск, - кивнул майор в сторону невысокого коренастого мужчины лет шестидесяти пяти, брюнета с проседью.

 * * *

В тот же день на стол Бурлаченко легла папка с личным делом заводского водителя Степана Давыдовича Исакошвили. Вот фото, сделанное, вероятно, лет десять назад. Чуть одутловатое скуластое лицо, похоже, со следами оспы. Породистый нос с горбинкой. Тонкие губы. Залысины. Обычные темные кавказские глаза под косматыми бровями. Словом, таких южных людей на каждом базаре немало. На улице встретишь - пройдешь, не заметив.

Биография обычная. Родился в Махачкале в 1918 году... Образование среднее. Национальность необычная - татский еврей... Родители - крестьяне-бедняки, отец родился там же в 1894-м, мать - в 1899-м...Вдовец... Жена умерла в 1955 году, похоронена в Ворошиловграде. Детей нет. Дальше подшиты копии всевозможных документов... А это что такое? Опять автобиография? Вторая?

Сравнив их, Бурлаченко удивился еще больше. Обе они, как и положено, написаны рукой самого Исакошвили. Но во второй автобиографии были существенно смещены годы рождения - самого Степана Давыдовича, его отца и матери. Получалось, что он родился не в 1918-м, а в 1927 году, его отец - в 1902-м, мать - в 1907-м. Несложные арифметические подсчеты подсказывали, что родившийся в 1927 году человек не мог быть призван в армию в первой половине войны. А тем более носить форму офицера СС.

Если не разгадку возрастной метаморфозы, происшедшей со Степаном Давыдовичем, то, по крайней мере, объяснение тому, как появилась в личном деле автобиография в двух редакциях, старший лейтенант все-таки нашел, изучив документы и справки этой интересной папки. Выходит, Исакошвили поступал работать на это предприятие дважды. В первый раз в 1955 году. Тогда же и была составлена первая автобиография. Через полтора года он уволился по собственному желанию, и уехал работать в Казахстан. В Ворошиловград вернулся спустя десять лет и снова устроился водителем на то же предприятие. О том, что предыдущая автобиография сохранилась (а произошло это, скорее всего, совершенно случайно), Исакошвили не знал.

- В обоих документах, - рассказывает Евгений Дмитриевич, - основные вехи биографии Исакошвили были указаны им единообразно, только, соответственно, с разницей в несколько лет. Тем не менее в архивах должны были сохраниться какие-то упоминания о нем: где родился, учился, работал. Разбросали запросы. На его родину в Махачкалу. В Кировоград, где он в 40-е годы учился в ШМАСе - школе младших авиаспециалистов по специальности "авиационное вооружение", в Подольск - в Центральный архив Министерства обороны. Вскоре начали приходить ответы. Из Подольска: интересующие вас материалы не сохранились. Из Махачкалы: ничем помочь не можем, в Дагестане было землетрясение, архивы погибли. Ладно, погибли архивы, но ведь должны же быть люди, которые бы помнили его ребенком, подростком. Опять пролет - оказывается, улица, на которой жила его семья, была разрушена во время того самого землетрясения, жители разъехались кто куда. То есть получалось, что биография Исакошвили ничем не подтверждается. Но и ничем не опровергалась. Человек без прошлого? Но уж настоящее-то у него точно должно быть.

Был у нас на этом предприятии свой человек, который мог, не вызывая подозрений, поинтересоваться у знакомых в автопарке личностью Исакошвили. Именно такое задание он и получил. Когда спустя дня три или четыре мы с ним встретились, Антонов (назовем его так) рассказал немного. Но его информация заставила меня задуматься.

- Шапочно я и сам его знаю, - говорил Антонов. - Помогал он мне доставать кое-какие запчасти для моей "копейки". Технически грамотный мужик, очень серьезный, непьющий. Это все, что лично я могу о нем сказать. А вот что говорит о нем мой кум - он тоже работает в гараже, главного инженера возит. Степан Давыдович - это человек без недостатков. Спиртного в рот не берет, не курит. Сколько лет в автопарке работает - его ГАИ ни разу не остановило! Замкнутым его не назовешь, может и посмеяться, но в свою жизнь никого не пускает. Есть и еще один момент. Он двенадцать лет работает у нас на заводе, и за это время раза четыре говорил, что собирается уволиться и уехать из Ворошиловграда. И никуда не уезжал.

Вот уж было над чем поломать голову. На первый взгляд, ничего особенного. Положительный мужик. Жену потерял, детей нет. Родовые корни за пределами Украины. Не удивительно, что ему хотелось покинуть край, где ничто его не удерживает. Но это как посмотреть. С точки зрения оперработника, его периодические заявления об увольнении и отъезде выглядели настораживающе.

 * * *

К этому времени было заведено дело о неподтверждении биографических данных в отношении водителя Исакошвили - отныне в бумагах он проходил как "Варан". В определенной степени это развязывало чекистам руки: у них появилось право установить за объектом наблюдение и проводить другие оперативные мероприятия. Но коль уж шла речь о неподтверждении определенных фактов из его прошлого, то и начать работу по делу Бурлаченко решил с проверки этапов биографии этой загадочной личности. И он дал задание Антонову сводить Исакошвили... на выставку.

Страна готовилась праздновать 35-ю годовщину Дня Победы.

- Отмечали это событие широко и искренне, - вспоминает Евгений Дмитриевич. - И скажи тогда кто-нибудь, что спустя два десятилетия люди военного поколения окажутся на обочине жизни, школьники о событиях Второй мировой будут узнавать из американских блокбастеров вроде "Спасения рядового Района", а молодогвардейцы превратятся в персонажей комиксов, такого сочли бы просто сумасшедшим. Проводилась масса всевозможных мероприятий, и люди посещали их с удовольствием. Интересную выставку организовали в ДК строителей. Это была экспозиция различных видов оружия и вооружения, в том числе и времен войны. Там все время толпились посетители. Поэтому не было ничего необычного в том, что Антонов предложил Исакошвили и еще одному сослуживцу сходить на эту выставку. По нашей просьбе выставочный зал был соответствующим образом подготовлен - с некоторых экспонатов сняли пояснительные таблички. Одним из таких экспонатов был советский авиационный пулемет ШКАС времен войны. Ставка делалась на то, что человек, который действительно окончил школу авиаспециалистов, тем более по специальности оружейника, как Исакошвили, этот пулемет не узнать не мог. Ведь это был непревзойденный образец авиационного скорострельного оружия. Известно, что его экземпляр хранил у себя в рейхсканцелярии Гитлер. Рядом было пришпилено требование фюрера, обязывавшее немецких инженеров создать такой же образец. Но все предпринятые ими попытки не увенчались успехом. Состоявшие на вооружении Люфтваффе пулеметы винтовочного калибра выполняли в минуту в полтора раза меньше выстрелов, чем ШКАС...

- И чего это здесь немецкий пулемет выставили? - с недоумевающим видом Антонов указал на ШКАС.

- А кто их знает, - Исакошвили равнодушно пожал плечами и перевел скучающий взгляд на другой экспонат.

Исакошвили не играл, было очевидно, что он ШКАС не узнал. Так, может быть, он и не учился в Кировоградской школе авиаспециалистов во время войны, а был в другом месте и в другом качестве? И эта женщина...

- А с женщиной полный облом. Я уверен: она не хочет, чтобы на него вышли, - озадаченно прокомментировал Гурский ответ на запрос, который пришел из Калининграда. - Когда она дома в тот вечер сказала, не подумав, что признала в водителе бывшего
эсэсовца, то ведь не знала, чем дело обернется. А теперь все отрицает, говорит, что ошиблась...

Странности в поведении матери Петрищева объяснил вечерний звонок Бурлаченко майору на квартиру. Судя по голосу и паузам между фразами, тому было весьма неловко и неприятно говорить на эту тему.

- Да вы понимаете, дело прошлое, - мямлил он в трубку. - У каждого своя судьба... Вот... А мама молоденькая еще была, выживала, как могла... В общем, я попрошу вас больше не беспокоить ее напоминаниями о том времени. Считайте, что ничего не было.

- Хорошо, даю слово, беспокоить ее мы не будем, но ты мне как мужик мужику скажи, в чем дело? Она боится чего-то?

- Боится. - Петрищев понизил голос. - Боится, что правду узнает отец, и вся жизнь поломается к черту. Там, под Псковом, не совсем концлагерь был. Точнее, совсем не концлагерь... Ну, собрали хорошеньких девок - наших, полячек... Мама в самодеятельности участвовала. А куда деться было девчонке на оккупированной территории? В общем, вы там сами как-нибудь, без нее.

- Я и сам понял, что нам придется действовать "как-нибудь самим", - вспоминает Е. Д. Бурлаченко. - Мы вынуждены были начать поиск других свидетелей, ведь не одна же Петрищева занималась "самодеятельностью" под Псковом.

На следующий день после разговора с Петрищевым я узнал неожиданную новость. Нашелся человек, который знает Исакошвили по Кировоградскому ШМАСу - вроде бы даже его бывший начальник. Савченко Петр Егорович, майор авиации в отставке, живет в г. Счастье. Ребята побеседовали с Петром Егоровичем, и он подтвердил, что действительно с Исакошвили служил. Этого было достаточно, чтобы закрыть дело и больше о нем не вспоминать. Но что-то подсказывало, что надо бы еще раз переговорить с майором-отставником. Как оказалось, не зря я в Счастье прокатился.

Петр Егорович оказался человеком добродушным и словоохотливым. Чаем напоил, битый час о своем житье рассказывал, - обрадовался гостю; а то ведь жену похоронил, сыновья далеко, не с кем и словом переброситься. Бурлаченко терпеливо его слушал. Наконец, спросил, действительно ли Петр Егорович служил с Исакошвили.

- Служил, - без колебаний ответил старик. - С 1941 до конца 1942-го. Он где-то в Ворошиловграде сейчас живет, в новых домах. Как-то встречались с ним пару лет назад.

Все, можно закрывать дело. Петрищева, по-видимому, обозналась.

- Но как вы запомнили его? - на всякий случай поинтересовался Бурлаченко. - Часть-то у вас была не маленькая ?

- Нет, часть-то как раз была большая, всех и невозможно было запомнить. Так ведь не я его - он меня запомнил! Сижу однажды с шурином в ресторане "Октябрь" - подходит усатый такой: "Сколько лет, сколько зим, Петр Егорыч, родной! И дальше в том же духе. А я смотрю на него и не могу вспомнить, кто это. Неудобно. Он представился, подсел к нам, давай часть вспоминать, сослуживцев.... Хоть я, честно говоря, молодым его по сей день не помню.

Это в корне меняло дело. Так в сослуживцы кто угодно мог затесаться, нужно только знать кое-что о части и что за человек отставной майор Савченко.

А между тем время, отпущенное на проверку, летело. Чтобы прояснить ситуацию до конца, надо было каким-то образом расшевелить "Варана", подтолкнуть на какие-то действия, если же их не последует - закончить проверку и переключиться на другие заботы. Активизировать Исакошвили можно разными способами. Самый простой - вывести его на беседу. Повод для разговора по душам найти было не слишком сложно: приближалась Московская Олимпиада, в столицу ожидался большой наплыв иностранных гостей, для обслуживания которых нужно несколько сотен квалифицированных водителей из разных областей, в том числе и из Ворошиловградской. А поскольку речь идет о столь ответственной, можно сказать, государственной миссии, каждую кандидатуру должны тщательно проверить органы госбезопасности. Исакошвили, естественно, попал в список самых-самых...

 - Он смотрел на меня, улыбался и был совершенно спокоен, хотя в те годы любой человек при одном упоминании трехбуквенной аббревиатуры начинал слегка суетиться. А Исакошвили улыбался. Я предложил ему написать автобиографию и заполнить анкету, что он и исполнил с готовностью. Автобиография полностью соответствовала второму варианту, имеющемуся в личном деле. Достаю из папки вариант первый, кладу перед ним. Вот, мол, нестыковки здесь у вас, и существенные. Почему? Опять улыбается. Зубы ровные, белые... "Понял, о чем вы. Там действительно есть нестыковки. А все дело в том, что подзабыл я уже некоторые подробности, когда писал, вот и получилось немножко по-разному". Вот это уже "прокол". Вы, говорю, даты рождения папы и мамы можете подзабыть, хотя и это, мягко говоря, странновато. Но свой день рождения "передвинуть" на десять лет!.. Тут уж Исакошвили и вовсе расцвел в улыбке - искренней, отеческой, мол, что с тебя взять, мальчишка... "До моих лет доживете, - узнаете, как это бывает", - "Ну, спасибо, - говорю, - разъяснили". А сам думаю, о каких годах ты твердишь, дядя?

Разговор этот был в пятницу, часов в десять утра. А утром в понедельник мне позвонили ребята из "наружки":

- Тут дрова, старик. Вели сегодня твоего подопечного - "Варана". Так он постоянно проверяется, причем делает это профессионально. Отчет прочитаешь, - сам убедишься.

 * * *

Сводка наружного наблюдения за "Вараном" действительно оказалась прелюбопытнейшей. В субботу примерно в 11 утра Исакошвили вышел из дома (он жил недалеко от автовокзала) и пешком, прогулочным шагом пошел по ул. Оборонной в сторону центра. Добрел до остановки транспорта "Таксопарк", там зашел в телефонную будку, минуты через четыре из нее вышел, - вроде ничего особенного. Но от наметанных глаз чекистов не скрылось, что Исакошвили никуда не звонил из автомата, а только имитировал разговор, постоянно косясь в ту сторону, откуда он пришел. Дойдя до "Авангарда", свернул на квартал Еременко, вошел в подъезд одной из четырехэтажек, но, вместо того чтобы позвонить в какую-нибудь дверь, вынырнул из дома с другой стороны: подъезд был проходным. А потом снова вышел на Оборонную. Долго и бесцельно бродил по многолюдному универмагу "Россия"; вышел, стал рассматривать витрины снаружи. Смотреть там нормальному человеку было, в общем-то, не на что, но в стеклах панорамных окон, как в зеркале, было прекрасно видно, что творится вокруг универмага. Возле магазина "Музыка" остановился на трамвайной остановке; два трамвая пропустил, в третий - "13-й", заскочил с поразительной для пожилого человека прытью. Точно так же, сквозь неплотно закрытые двери, Исакошвили выскочил из трамвая на остановке возле путепровода... Всего же в субботнем променаде "Варана" по Ворошиловграду можно было насчитать не менее десятка свидетельств того, что этот человек был знаком с методами выявления слежки и ухода от нее.

Воскресная сводка была не менее интересной. Исакошвили вышел из дома в половине пятого утра. Но не для того, чтобы ехать на дачу или на Донец - рыбу удить. Он пошел, опять-таки пешком, по пустынным улицам, на которых ни людей, ни машин не было, и любой "хвост" за версту был бы виден. Ну, почти любой, потому что этот он не "засек". А направился "Варан" на центральный телеграф, откуда дал телеграмму в Киев. Женщине - с днем рождения, на цветном бланке. В Киеве подтвердили: гражданка с таким "ФИО" по указанному адресу проживает, вот только день рождения у нее в январе, а не в июне. Сигнал?

 * * *

Дальше события развивались стремительно.

По линии Министерства иностранных дел КГБ получил информацию о том, что двое сотрудников военного атташата США планируют посещение ряда промышленных городов Украинской ССР, в том числе и Ворошиловграда. О принадлежности Найджела Дэйвиса и Тимоти Бэлла к разведывательным службам Соединенных Штатов было известно. В свете предстоящего визита перед ворошиловградскими кагэбистами стояла задача изучить связи и контакты военных дипломатов в регионе и выяснить, имеет ли данная поездка разведывательные цели и если да, то какие.

Бригадный генерал Дэйвис и лейтенант Бэлл прибыли в Ворошиловград скромно, без помпы, московским поездом в спальном вагоне. В славном городе над Луганью они однозначно были впервые, и тем не менее выйдя из вагона и ни у кого не спрашивая дороги, прямиком отправились в гостиницу. Что ж, на то они и разведчики. Но не только на эту примечательную деталь обратили внимание оперработники, "встречавшие" американцев на вокзале. Когда толпа пассажиров "рассосалась", к спальному вагону подошел уже знакомый им Исакошвили и, небрежно оглянувшись по сторонам, заскочил внутрь. Минут через 5-6 вышел и, не торопясь, побрел в город.

В этот день, как выяснилось, у Исакошвили был выходной, никакого задания руководства он не выполнял, служебную машину не брал. Стало быть, на вокзале был по своим делам, которые по времени удивительно совпали с приездом американцев. Проводницы вагона хорошо запомнили и его, и двух некрасивых улыбчивых "империалистов", постоянно жевавших жвачку. Заметили ли они что-нибудь необычное в их поведении? Еще бы не заметить! Всю дорогу только на них и таращились: интересно же, бригада в поезде ворошиловградская, а часто ли в Ворошиловград живые американцы приезжают? А странность вот какая. Когда поезд уже прибыл в Ворошиловград, и пассажиры начали покидать вагон, американец, который постарше, вышел со всеми вещами на перрон, а младший заперся в купе и примерно с минуту там что-то делал. При задернутых шторах. Когда иностранцы ушли, в вагон забежал усатый мужчина старше среднего возраста, по виду грузин или армянин. Спросил, есть ли использованный билет - начальнику, мол, надо отчитаться о командировке. "Нет, - ответили проводницы, - в СВ билетов никто не оставляет". Но дядька оказался настырный: надо мне, девчата, билет и все тут. Я сам, говорит, по вагону пробегусь, посмотрю, может, где и остался. Не найду ничего - пойду в купейный. И помчался по вагону. В каждое купе нырь - секунд на десять. А в том, где американцы ехали, пробыл с полминуты. Вышел: "Все, девчата, не нашел ничего".

На следующее утро американцы уехали в Донецк. А вечером того же дня с квартирного телефона Исакошвили последовал звонок в Москву. Абонент в столице поднял трубку, это был мужчина. Разговор велся на татском наречии. Утром его расшифровка в переводе на русский легла на стол Бурлаченко.

"Исакошвили: Здравствуй, дорогой. Узнал? Это Степан.

Некто X: Конечно, узнал, здравствуй. Рад тебя слышать. Как дела, здоровье?

И.:                    Нормально, грех жаловаться, правда, спина донимает, но это у водителей профессиональное. Ты как?

X.: Все хорошо. Старший уже на пятом курсе, Мариночка родила, я тебе говорил. Ты на прежнем месте? На родину не собираешься уезжать?

И.: Пока нет. Я должен помогать Вахтангу, так что пока никуда я не поеду. Тебя, кстати, Вахтанг просил кое о чем. Ты сделал?

X.: Пока нет. Знаешь, не до того было. У Марины были проблемы со здоровьем, тещу в Москву перевозили из Ярославля... Не успел. Когда ты собираешься?..

И.: Ничего я не собираюсь, дорогой. Ты почему просьбу Вахтанга не выполнил?

X.: Степан, я же объясняю, масса семейных дел у меня была, все сделаю, как только появится возможность.

И.: Смотри, дорогой, не подведи. Давай доставай... лекарства. А то ведь знаешь, с Вахтангом дела серьезные. Врачи говорят, срочно надо. Шевелись там. И смотри, не обманывай. А то сам знаешь, чем это может закончиться для тебя. В Дагестан этим летом собираешься?

X.: Хорошо бы, конечно. Но не знаю, как с отпуском получится.

И.: И я тоже. Но мы до лета, наверное, не раз еще свяжемся с тобой. Ну, до свидания. Привет передавай Гуле и всем своим.

X.: Счастливо, Степан. Я обещание выполню, можешь быть спокоен, и Вахтанга успокой. Жму руку, пока".

Обычный разговор двух друзей. Кто-то болеет, земляк пообещал помочь... Но Исакошвили явно давил на москвича, а тот, судя по интонации и ответным репликам, и не рад звонку, и несколько побаивается ворошиловградского собеседника. Или того, кто стоит за ним...

Запросили Москву. Прошел день, другой. Ответа не было.

Зато неожиданное известие пришло из Изюма Харьковской области. Там, оказывается, проживала женщина, которая в 1941-1942 годах находилась в немецком концлагере на территории Качановского района Псковской области и помнила нетипичного немецкого карателя - черноволосого, говорившего по-русски с легким кавказским акцентом.

Бурлаченко выехал в Изюм в выходной день, не особенно надеясь на успех: Анастасии Игнатьевне Лукиной было уже за восемьдесят, вряд ли что-то оперативно значимое можно было услышать из уст дряхлой старушки.

А бабушка Настя оказалась совсем не дряхлой. Поджарая, прямая и достаточно крепкая еще женщина, она встретила гостя в халате, забрызганном мелом: вместе с внучкой делала в доме ремонт. Долго рассматривала фотографии "Варана" - из личного дела десятилетней давности и сделанные в этом году на улицах Ворошиловграда.

- А вы знаете, - наконец произнесла Лукина, - может, это и он. Похож... У того в лагере была кличка "Аллах". Этот "Аллах" был большой любитель женского пола. И нравилась ему моя подруга Санька. Я не нравилась, нет. Мне уже 43 года было, к тому же худая, как щепка. От "Аллаха" и шлангом по спине перепадало частенько. А Саньку он, видать, любил. Откровенничал с ней, были, по-моему, даже планы бежать вместе. Рассказывал, что сам он дагестанец, настоящая фамилия его то ли Магомедов, то ли Мухамедов. Мустафа звали его, точно помню - как героя фильма "Путевка в жизнь"... Так вот, в начале войны этот Мустафа служил вроде в Красной Армии, а потом сдался немцам, чем-то им приглянулся, и они отправили его на учебу в какую-то свою школу в Польше, где палачей готовили; поучился он там, потом послали его в этот лагерь. Ох, и злой был, собака!

- А чего же он не убежал с вашей подругой?

- Не успели. Умерла Санька. Простудилась и умерла. Зимы там очень холодные, условия страшные и никто нас не лечил. В лагере и врача-то не было.

- А почему вы говорите, что он был любитель женщин? В чем это проявлялось?

- Ну, представьте себе 200 человек женщин в концлагере, многие симпатичные, а эти сволочи вроде хозяев. Так Санька говорила, что ее "Аллах" еще и в соседний поселок к шлюхам ездил. Мало ему было.

- А что там, в соседнем поселке?

- Да что-то было вроде клуба - с песнями и танцами. Не знаю точно, не была. А вообще я могу дать вам два адреса женщин, которые тоже были в этом концлагере. Мы и сейчас переписываемся, держим контакт. Может, они вам больше расскажут...

Вот это бабушка! Молодец Лукина: такую трудную жизнь прожить и так сохраниться. И сведения, которые она сообщила, по своей ценности могли стать решающими во всем этом деле. Многое, конечно, зависело и от свидетелей, адреса которых были получены от Лукиной... И еще... Мустафа Магометов-Мухамедов... Знакомое словосочетание... Попадалось оно уже на глаза...

 * * *

В течение нескольких послевоенных десятилетий Москва рассылала по всему СССР - в КГБ союзных республик, по областям, во все особые отделы - списки государственных преступников, находящихся в розыске. Подавляющее большинство людей, сведения о которых содержались в этих увесистых томах, было бывшими карателями и агентами немецких разведывательных и контрразведывательных органов. Естественно, что эти тома Бурлаченко перешерстил уже не один раз, и хотя предметно Мухамедова, или как там его - не искал, но запомнил: похожая фамилия там была.

И вот: "Магомедов Мустафа Насирович, 1918 года рождения, уроженец Цумадинского р-на Дагестанской АССР, среднего роста, волосы черные, лицо круглое со следами оспы, нос большой с горбинкой. Находясь на службе в Советской Армии, в октябре 1941 г. был пленен немцами, добровольно поступил на службу в немецкую контрразведку. Находился в учебном лагере СС в г.Травники (Польша), где готовились специальные кадры карателей по истреблению заключенных в концлагерях и еврейских гетто... По окончании учебы в чине "вахмана" служил в лагерях на оккупированной территории СССР и Польши. В 1944 году состоял в полицейском карательном батальоне немецкой армии и Северной Италии. В мае 1945 был пленен американскими войсками. В 1948 году появлялся в г. Махачкале..."

Осталось установить совсем немного. Если речь шла действительно об одном и том же лице, то американский плен многое объясняет. Кавказец мог быть завербован спецслужбами США и отправлен с разведывательными целями в Союз под чужими данными на длительное проживание.

 * * *

Но то, что последовало дальше, по собственному признанию Евгения Дмитриевича, буквально выбило его из колеи, надолго лишило сна и покоя.

Поступивший, наконец-то, из Москвы ответ на запрос звучал примерно так: "Телефонный номер такой-то, который вами зафиксирован, принадлежит АТС ЦК КПСС, поэтому сообщить данные о конкретном абоненте не имеем права".

За этим ошеломляющим известием последовало указание: дело закрыть, материалы уничтожить. Вот и все. А приказы в этой службе, как известно, обжалованию или толкованию не подлежат. Кого из сотрудников ЦК ворошиловградский шофер ставил по телефону на задние лапки, и какие такие неведомые отношения сделали это возможным, остается только догадываться...

...Вскоре Исакошвили уехал из города - в Дагестан, в Цумадинский район. В 1983 году он умер в Махачкале в больнице от онкологического заболевания...