Дагестан глазами «сирийца»

Ахмеднабиев Исраил Сайгидахмедович.
id:823137992393

Полтора года назад в «Черновике» вышло интервью с Исраилом Ахмеднабиевым – человеком, десять лет получающим исламское образование в Сирии. Абу Умар – как его называют большинство знакомых мусульман – очень активный человек. По его инициативе в родном селении Ново-Саситли началось строительство большого медресе, рассчитанного на двести учеников. Когда два года назад у него родилась эта идея, многие советовали отказаться от неё, не веря в то, что в Дагестане найдутся люди, готовые жертвовать свои деньги. Но Абу Умара это не остановило, и сегодня коробка трёхэтажного здания медресе уже построена. Сейчас, в связи с волнениями, которые начались в Сирии, Абу Умар вернулся на родину и продолжает подготовку к защите кандидатской диссертации по шариату. Кроме того, Абу Умар рассказал о важности для Дагестана его диссертации, а также о новых социальных проектах.

Свадьбы…

– Как идёт подготовка твоей диссертации? Она ведь посвящена браку и разводу…

– Да, и ещё шариатскому судейству на Кавказе. Темы очень актуальные, потому что именно по ним от мусульман поступает масса вопросов, причём от самых простых до сложных, когда нужно подключить все четыре мазхаба, чтобы найти ответ.

Эту тему мне посоветовал доктор Муртазаали. Когда он приехал в Дагестан и начал заниматься дааватом, оба его телефона разрывались: многие задавали вопросы о браке и разводе. Но так как аспирантуру я закончил на исламского судью, я и это добавил к теме диссертации.

– Тебе ведь, наверное, известны свадебные обычаи и традиции, которые сложились сегодня в Дагестане. Насколько они соответствуют шариату, и если не соответствуют, то какова в них степень греховности? Приведу пример. Стало чуть ли не фарзом, чтобы жених принёс невесте чемодан вещей, золото. Чтобы невеста принесла в новый дом мебель. У многих матерей и дочек свадьба становится целью всей жизни…

– Эта проблема есть и в Дамаске; вообще, это столичная проблема. На уровне села – чуть легче. У нас село соблюдающее, поэтому мы установили некоторые планки. Жених на одежду невесте даёт не больше тысячи долларов. Махр (брачный дар) – тысяча рублей, раньше был триста, но в связи с инфляцией подняли (улыбается). То есть установили такие пределы, когда любой мужчина мог бы поработать год и жениться. Мой отец считался богатым человеком: в советские годы у него был кооператив, и на мою свадьбу в 2000 году потратили 50 тысяч рублей и накормили всё село.

Магомедов Абдурахим Омарович.
id:150157034048

У нас не бывает танцев, спиртное в селе запрещено и даже не продаётся. Почему у нас так? Аллах сделал так, что в нашем селе сохранились алимы. При коммунизме они прятались в горах, тайком обучали детей, закапывали книги в огороде. Я – представитель третьего поколения мусульман, если считать от шейха Абдурахима (интервью с ним см. в «ЧК» № 48 от 10 декабря 2010 г и № 49 от 17 декабря 2010 г. – Прим. ред.). То есть культ исламских знаний сохранился. У других не сохранился, поэтому там и порядки другие.

– То есть люди в вашем селе не ходят на те свадьбы, которые не соответствуют тем нормам, которые вы установили согласно шариату. А в Махачкале люди боятся осуждения общества – если они сделают не так, как это принято. Нет ли здесь элемента многобожия, ведь люди ставят мнение общества выше законов Аллаха?

– Основная масса даже не осознаёт, что то, что они делают, – это харам. Те, у кого в руках исламское телевидение и газеты, не разъясняют людям несоответствие этого шариату. Может быть, один-два раза это промелькнёт, но той системности, которая могла бы изменить ситуацию, нет. Видно, что они этим не озабочены. Аллах даёт им такие ресурсы. А как они будут отвечать перед Ним за то, как ими воспользовались?

Зачем говорить «Ля иЛляха иля Ля», если не претворять этот принцип в жизнь? Ты говоришь, что нет божества, кроме Аллаха, но как ты сам меняешься согласно этому принципу? Если тысячу раз сказать «пенициллин», человек не выздоровеет, пока не сделаешь укол.

Наши предки-дибиры в голодные времена сделали из бракосочетания и похорон такие обряды, чтобы на этом можно было бы заработать. Не заработаешь ведь на намазе.

Убери мавлиды, церемонии свадеб, похорон – и у них половины религии не останется. Почему мы к своему родственнику, который не совершает намаз, приглашаем проповедника чтобы ему объяснил религию не при жизни, а после смерти, чтобы он подсказал ему, что отвечать в могиле ангелам? Живым нужно делать даават, а не покойникам, чьи дела уже закончились.

Единственное, что сейчас реально может изменить ситуацию, – это воспитание нового поколения мусульман. Если мы сейчас упустим воспитание наших детей, то нам уже ничего не поможет.

Салахудин Аюби не отвоёвывал у крестоносцев Иерусалим с той армией, которая у него была, он построил по всей стране медресе, где воспитал новое поколение. И взял Иерусалим, пощадив всех жителей. Мы – переходное поколение, а наши дети должны жить в исламе, но для этого нужны условия. Количество мусульман растёт, а качества нет. Большинство находятся в пассивной позиции. Нет такого, чтобы подходили к проблеме своего брата по вере, как к своей, как к проблеме джамаата.

– Дело в том, что человек ведь нуждается в напоминании: сегодня он побыл в обществе мусульман, пообщался с ними и загорелся идеей исламского призыва, активности. Завтра, послезавтра он опять возвращается к обыденным делам и про всё забывает…

– Для этого-то и нужны мусульманские СМИ, чтобы оттуда шло напоминание, побуждение к позитивным, созидательным действиям.

Вот пример нашего медресе показывает, как могут ресурсы мусульман объединиться для общего дела. Пришёл инженер-мусульманин, который рассчитал весь проект; пришли братья-мусульмане строители, которые копают, строят; вы пришли, которые озвучили нашу идею о строительстве. Не говорю уже о тех, кто финансировал строительство.

Мы ведь не мусульмане села, города или республики, мы – исламская умма! Нас должны волновать проблемы друг друга. Мы должны помогать друг другу. Пророк (с. а. с.) говорит, что тот, кто направил человека на доброе дело, тому записывается вознаграждение, как будто он сам сделал это доброе дело.

Когда я приехал с планом строительства медресе, меня все обсмеяли, говорили, что ничего не получится. Но нашлись люди, которые начали финансировать. Сколько я спорил с доктором Муртазаали: он говорил, что нет богатых людей с иманом, а я говорил, что не может их не быть. Человек пришёл, положил среди инструментов миллион и ушёл. Никто его не видел, ни рекламы – ничего. Разве это не иман? Другой человек, который уже выделил 6,5 миллионов, – мы его имени даже не знаем.

У меня было предчувствие, что в такой большой проект должны подключиться большие люди. Мусульмане, которые собирали по тридцать-пятьдесят тысяч рублей, тоже сильно поддержали нас. Многие просто помогали трудом.

А в целом, конечно, много таких братьев, которых я называю «иншаАлла-машаАлла»: ничего не делают, только за чаем халифаты строят. У многих ислам только на языке. Это как будто в моду вошло – быть мусульманином. Все бежали, и я побежал. Не так, чтобы приходят в ислам потому, что понимают, что образ жизни вели неправильный, стараются исправить свой нрав, соответствовать шариату. А так – бороду отпустил, усы побрил и суфистов хаешь. Как мы собираемся строить халифат, если мы не можем построить даже медресе?

Семья и сироты

– Раз уж мы поговорили о браке, давай поговорим о дагестанской семье. Всё-таки институт семьи достаточно крепок в Дагестане. Но в последнее время распространились разводы. Да и семьи, где муж и жена – убеждённые мусульмане, не обходятся без проблем. Что может укрепить дагестанские семьи?

– Сейчас матери учат своих дочек быть не хорошими хозяйками и послушными жёнами, которыми будет доволен муж, а наоборот – говорят им, чтобы они сачковали от работы по дому, ставили себя выше мужа, выше свекрови, не грузили себя. Это видит тёща и начинает капать сыну, сын капает на жену – и пошёл скандал…

Во-вторых, многие мужья уезжают на заработки и оставляют жён наедине с телевизором и телефоном. А по телевизору что идёт? Объявления: познакомлюсь с женщиной и номер телефона. Умар бин аль-Хаттаб, например, издал указ, чтобы мужья не отлучались на джихад более чем на полгода.

Семью держат две вещи: иман и любовь. Аллах же даёт супругам любовь и милость. К старости, если проходит любовь, остаётся милость. Если нет этих составляющих, то и семьи нет.

У мужа и жены есть свои границы, и если жена переступает их, то муж не должен делать то же самое, иначе семья разрушится. Для шайтана разрушить семью – это одно из любимых дел. Сколько женщин (тёщ, тёток) используют в Дагестане колдовство, чтобы разрушить семьи. А у нас колдуны открыто работают, да ещё и под видом исламских целителей. Если бы эти же люди работали в России, то прикрывались бы христианством. Опять-таки мусульмане, работающие на телевидении, не разъясняют о вреде колдунов. (В будущих номерах мы вернёмся к теме разводов. – Прим. ред.).

– У тебя своих восемь детей, трое на воспитании и трое, иншаАлла, на подходе (у Абу Умара четыре жены – Прим. ред.). Сколько всего детей ты хочешь?

Абдулхабиров Магомед Абдулхабирович.
id:000010009175

– Двадцать. Я уже всем имена придумал. А ещё хочу взять на воспитание сироту. Но всех сирот я не смогу взять. Я был потрясён, когда, поговорив с другом отца Магомедом Абдулхабировым, который с соратниками создал движение «Дагестан без сирот», узнал, что в Дагестане более шести с половиной тысяч детей-сирот. К тому же они всячески ущемляются чиновниками: им не дают положенные квартиры, упекают в психушку, потому что только таким способом можно обеспечить им бесплатное жильё и еду. Был ещё случай, когда мусульмане просили устроить в действующее саситлинское медресе малолетних девочку и мальчика. Мы их взяли, но им тяжело было учиться потому, что программа рассчитана для детей постарше. Отсюда-то и родилась у меня идея построить рядом со строящимся медресе сиротский приют, где дети жили бы и учились. Это ведь будущие мусульмане. Неужели мы упустим такую возможность для воспитания мусульман и оставим их на произвол судьбы? Я понимаю, что мы ещё медресе не достроили, а уже собрались строить приют. Но я верю, что Аллах пошлёт людей, посредством которых мы и медресе достроим, и приют. Не может быть, чтобы в сердце нормального человека, тем более верующего, не нашлось милости и сострадания к голодному, полуодетому сироте, которому негде ночевать. Ведь мы верим во Всевышнего, хоть и грешны, и хотим, чтобы Аллах нас простил и был доволен нами. Пророк (с. а. с.) сказал: «Тот, кто делает добро вдовам и сиротам, подобен тому, кто сражается на пути Аллаха». Также Мухаммад (с. а. с.) сказал: «Лучший дом мусульман – дом, в котором живёт сирота и к нему хорошо относятся. А худший дом мусульман – дом, в котором живёт сирота и к нему плохо относятся».Соединив указательный и средний пальцы, посланник Аллаха сказал: «Я и попечитель сироты, как эти два пальца, в Раю».Как же мы, имея возможность заслужить такое положение в Раю, не пользуемся этим? Многие, может быть, и хотят взять сироту на воспитание, но боятся ответственности, думают, что не смогут воспитать его. Но если человек обеспечивает сироту, который живёт в приюте, он получает такое же вознаграждение от Аллаха, как будто тот живёт у него в доме. Аллах говорит в Коране: «…что бы вы ни израсходовали на пути Аллаха, вам будет возвращено сполна и с вами не поступят несправедливо» (8:60). «Они спрашивают тебя, что они должны расходовать. Скажи: «Любое добро, которое вы раздаёте, должно достаться родителям, близким родственникам, сиротам, беднякам, путникам. Что бы вы ни сделали доброго, Аллах знает об этом» (1:215).

Я знаю, что есть много богатых людей, но у них нет доброты, и Аллах не даст им возможности проявить свою доброту и заслужить его довольство. Такие люди и нам не нужны. Я почти уверен в том, что мусульман, желающих взять на себя обеспечение сирот, будет больше, чем самих сирот. Это не так дорого, а награда велика! Братья, давайте не будем тратить энергию и время на поиск и обсуждение недостатков и ошибок друг друга с целью упрекнуть: это не принесёт нам пользу в Судный день. Давайте искать возможность оказать помощь религии Аллаха!

И закончить я бы хотел словами Аллаха из суры «Заря»: «Когда Господь испытывает человека, оказывая ему милость и одаряя его благами, тот говорит: «Господь мой почтил меня!» Когда же Он испытывает его, ограничивая его в пропитании, тот говорит: «Господь мой унизил меня!» Вовсе нет! Вы сами не почитаете сироту, не побуждаете друг друга кормить бедняка, жадно пожираете наследство и страстно любите богатство. Но нет! Когда земля превратится в пыль и твой Господь придёт с ангелами, выстроившимися рядами, в тот день приведут Геенну, и тогда человек помянет назидание. Но к чему такое поминание? Он скажет: “Лучше бы я заранее позаботился о своей жизни!”».