СОВРЕМЕННОЕ ДАГЕСТАНСКОЕ СЕЛО
Сельская община (джамаат) сыграла огромную роль в истории всех без различия этносов Дагестана. Достаточно вспомнить, что большинство нахско-дагестанских народов сложилось в рамках военно-политических конфедераций общин, или «вольных обществ» (араб, джайш, авар, бо, дарг. хуребо, анд. яз. игъа, груз. эри). Несмотря на крайнюю этническую пестроту Северо-Восточного Кавказа организация общины повсюду была сходной. В XIX-XX вв. ее единообразие еще усилилось под влиянием государственных реформ джамаата, начатых еще в имамате Шамиля (1834-1859), продолженных при военно-народном управлении в Российской империи (1860-1917) и завершенных в Советском Союзе (1922-1991). Плодом преобразований, продолжавшихся более полутора веков, стала бессословная пореформенная община ( сельское общество), в советскую эпоху принявшая форму колхоза/совхоза. Дагестанские этносы, в XX в. консолидированные в крупные национальные общины, в сельской местности опирались именно на колхоз (подробнее об этом см.: Бобровников, 2001. С. 68-95). Колхозы и совхозы определяют лицо дагестанского села и на рубеже XXI в.
Настоящий очерк представляет собой первую попытку охарактеризовать общие тенденции и местные особенности в развитии колхозного села в период исламского подъема, начавшегося на Северо-Восточном Кавказе в 90-е годы XX в. Автор на протяжении ряда лет обследовал отдельные коллективные хозяйства в северных и южных районах республики. Очерк написан на основании этих полевых исследований. В нем также использованы статистика из колхозных и районных архивов, а также данные, собранные современными социологами и этнографами.
На первый взгляд в развитии постсоветского дагестанского села можно обнаружить немало парадоксального. В первую очередь это касается сохранения здесь советских коллективных хозяйств. Казалось бы, дагестанские мусульмане так ожесточенно сопротивлялись введению колхозов, что они с радостью освободятся от них при первой же возможности. В самом деле, в конце 1920-х годов насильственное обобществление частносемейных и мечетных земель (мульк, вакф) вызвали в горах волну ответных бунтов, не прекращавшихся до начала Великой Отечественной войны. В 1930 г. выступления против создания колхозов прошли в Курахском, Касумкентском, Табасаранском и Цумадинском районах. В том же году вспыхнули Дидойский и Хновский мятежи, восстание под руководством шейха Штульского в Южном Дагестане и Северном Азербайджане. Вторая волна крестьянских бунтов отмечена в 1934-1936 гг. В Северо-Западном Дагестане и соседней Чечено-Ингушетии антиколхозное движение продолжалось до 1942 г. (История советского крестьянства Дагестана. Т. 1. 1986. С. 178-179, 188; Бобровников, 1999. С. 63). Сплошная коллективизация горных районов ДАССР была завершена только в 1939-1940 гг.
И вот всего через полстолетия мусульманское крестьянство Дагестана стало не менее ревностным сторонником местных советских институтов, в первую очередь колхозов. Факты говорят сами за себя. Во-первых, в Дагестане дольше, чем в других республиках и областях Северного Кавказа, просуществовали сельские и районные Советы. Они продолжали функционировать до 1994 г., несмотря на принятое еще в октябре 1993 г. решение правительства Б.Н. Ельцина об их роспуске.
Кладбище где похоронен Хусейн афанди из Сасистли и его сын Мухамад (справа) id:3044
Только весной 1994 г. на место председателей Советов были назначены главы администраций. После выборов 19 июня того же 1994 г. Советы по всему Дагестану были заменены новыми органами местного самоуправления. В сельские администрации попало немало бывших руководителей сельсоветов, советских и коллективных хозяйств. Интересно, что, согласно собранным автором полевым материалам, сегодня к защитникам советской власти относятся в основном жители как раз тех горных районов, где советско-колхозные реформы встретили в свое время наибольшее сопротивление, - Ахвахского, Ахтынского, Рутульского, Табасаранского, Цумадинского и др.
Наиболее устойчивыми советскими институтами оказались колхозы и совхозы. Они уцелели, несмотря на резко ухудшившееся экономическое положение республики и враждебное отношение к ним федеральных властей. Выжили не только крупные и экономически рентабельные коллективные хозяйства, работающие на рынок на равнине и в предгорьях, но и небольшие убыточные горные колхозы, еще в «застойные» годы едва сводившие концы с концами за счет государственных дотаций из крупных промышленных центров России. Уже в 1992-1993 гг. все выплаты им прекратились. Экономику колхозов охватил глубокий кризис ( Поляков, Бушков, 1997. С. 10-11). Начиная с 1990 г. в коллективных хозяйствах быстро падает урожайность, сокращаются посевные площади. Уже к середине 90-х годов производство зерна в республике снизилось до уровня 1975 г., овощей - 1983 г., плодов - 1978 г., винограда - 1965 г., молока -1974 г., производство яиц - до уровня 1980 г. (Новое дело. 1 апреля 1994 г. С. 2). Несмотря на явные признаки кризиса, подавляющее большинство советских коллективных хозяйств продолжает существовать.
На республиканском референдуме 28 июня 1992 г. 83,7% дагестанцев высказалось против раздела колхозных земель на частные владения. В референдуме приняли участие 648 583 человека, или 63,8% граждан республики (Дагестан: этнополитический портрет. Т. 1. 1993. С. 138-139; Кисриев, 1994. С. 19). Чуть позже, при перерегистрации в 1992-1994 гг. советских коллективных хозяйств, коллективы 580 из 634 колхозов и совхозов решили сохранить свой прежний статус (Новое дело. 1 апреля 1994 г. С. 2). В целом по России эта цифра была почти в 3 раза меньше (34% хозяйств). Большая часть распущенных колхозов и совхозов сохранили форму коллективных хозяйств, став ассоциациями крестьянских хозяйств (44 в 1993 г.), сельскохозяйственными кооперативами (17), товариществами (15) и акционерными обществами (5) (Там же. 19 ноября 1993 г. С. 2). В обследованных автором аварских районах распались лишь несколько хозяйств: колхозы в сел. Верхнее Гаквари и Эчеда Цумадинского р-на (1992 г.), сел. Цунта Цунтинского р-на (1993 г.) и Межхозяйственное предприятие "Цумада" (1996 г.). Все остальные колхозы, совхозы и лесхозы до сих пор существуют, хотя некоторые и сменили прежние советские названия на более популярные сегодня имена знаменитых земляков-аварцев: имама Шамиля, поэта Расула Гамзатова и др. Известны случаи, когда распущенные в начале 1990-х годов коллективные хозяйства через пять-шесть лет были воссозданы по решению населения. Такая судьба постигла упраздненные в 1992 г. колхоз им. Кирова Буйнакского р-на и колхоз «Вперед» Кизлярского р-на (Там же. 7 февраля 1997 г. С. 3).
Слабые ростки на дагестанской земле пустило фермерство, основанное на индивидуальном крестьянском землевладении. Слабость его в полной мере продемонстрировал 4-й съезд Ассоциации фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов, прошедший в январе 1994 г. в Махачкале. Согласно обнародованной им статистике, всего в Дагестане было зарегистрировано около 11 тыс. индивидуальных крестьянских хозяйств. Большинство из них сосредоточены на равнине: в Хасавюртовском (1020), Кизлярском (704) и Буйнакском (699) районах. Средний земельный надел каждого составлял всего 2,6 га, что в 16,2 раза ниже среднероссийского уровня (Там же. 19 ноября 1993 г. С. 2). К концу 90-х годов число фермерских хозяйств выросло до 16 590. За ними было закреплено около 40 тыс. га земель. Фермерам принадлежит 6% скота в республике. Но отдачи от многомиллиардных государственных кредитов дагестанским фермерам особенно не заметно. В республике есть немало фиктивных фермерских хозяйств, на деле занимающихся мелкооптовой или посреднической торговлей. Основную массу сельскохозяйственной продукции Дагестана (96%) продолжают давать колхозы и совхозы (Там же. 7 февраля 1999 г. С. 3).
Почти никто из дагестанских колхозников и рабочих совхозов, с кем довелось встречаться автору, не желал роспуска своих колхозов. Большинство горцев живет теперь за счет сезонного отходничества или торговли на равнине (Поляков, Бушков, 1997. С. 14-15). Респонденты - старики и молодежь - откровенно жалуются на низкие урожаи колхозов, порой собирающих только 8-14 ц зерновых с гектара. Все опрашиваемые согласны с тем, что приватизация колхозных земель могла бы помочь поднять их урожайность в 2-3 раза, но в то же время панически боятся введения частной собственности на землю. Даже некоторые дагестанские фермеры не хотят передачи сельскохозяйственных угодий в полную частную собственность отдельных лиц. По мнению крестьян, сохранение колхозов и совхозов поможет уберечь от расхищения природные богатства селений, как это не раз случалось при советской власти. Кроме того, люди не без основания боятся, что после уничтожения колхозов нувориши за бесценок скупят их угодья на равнине, которыми горцы пользуются с 1930-1950-х годов (Полевой материал автора. Ахтынский, Бабаюртовский, Ботлихский, Лакский, Левашинский, Рутульский, Хасавюртовский, Хунзахский, Цумадинский, Цунтинский районы Республики Дагестан. 1992-2001 гг.).
Весенняя пахота в селении Тинди. id:3242
Приверженность дагестанцев к коллективным хозяйствам объясняется растущей ностальгией по советской эпохе. В условиях междоусобных войн, роста преступности и экономического кризиса на Северном Кавказе многие жалеют об утраченном спокойствии и относительном благополучии, царивших в регионе до распада СССР. Этим пользуется коммунистическая оппозиция нынешним властям, превратившая Дагестан в свой оплот. Сегодня это самая влиятельная и организованная политическая сила в республике. Благодаря поддержке горцев КПРФ получила в республике более 50% голосов на общероссийских и местных выборах 1993, 1994 и 1996 гг. (Дагестанская правда. 23 декабря 1993 г., 17 июня 1994 г., 12 июня 1996 г.; Новое дело. 17 декабря 1993 г. С. 5; 19 июня 1994 г. С. 5; 14 июня 1996. С. 5; подробнее см.: Кисриев, 1994. С. 21-23). Не случайно также на недавних президентских выборах в республике вслед за коммунистами (51% голосов) лидировал Аграрный союз (17%), выступающий под лозунгами сохранения советско-колхозной системы в Российской Федерации.
Привязанность дагестанских крестьян к своим советским институтам поразительным образом сочетается с исламизацией общественной и частной жизни в республике. Исламский подъем стал первым и важнейшим признаком постсоветской эпохи. Как только в конце 1980-х годов прекратились гонения на мусульман, Дагестан охватило бурное движение за исламское «возрождение». Уже в 1991-1993 гг. большинство символов советской эпохи были заменены на исламские. Вместо памятников В.И. Ленину, красных флагов и щитов с социалистическими обязательствами центральные площади (годеканы, гим) селений ныне украшают минареты заново отстроенных мечетей. Над святыми местами, как, например, гора Ахульго, восстановлены увенчанные флажками высокие деревянные шесты. Дагестанские мусульмане возлагают огромные надежды на ислам, который кажется им панацеей, способной решить все проблемы современности. Такие надежды характерны для мусульман большинства стран СНГ. Так, в середине 90-х годов более 50% узбеков полагали, что «только в исламе можно найти решение многих проблем Узбекистана» (Малашенко, 1999. С. 61).
Дагестан справедливо называют самой исламизированной республикой Российской Федерации. За постсоветское десятилетие здесь открылись более полутора тысяч мечетей и несколько тысяч молельных домов возле источников (авар. къулгIа, анд. яз. къулла, къурма, дарг. кьулла). К 2001 г. в республике было зарегистрировано 1594 мечетей (в том числе 909 соборных - джума), 1820 примечетных общин-джамаатов против 27 в 1985 г. При мечетях работают 245 начальных (мектеб) и 132 средние (медресе) школы, 44 филиала исламских вузов (Религии и религиозные организации... 2001. С. 96-107; Макаров, 2000. С. 5; см. также статистику Комитета по делам религий при Правительстве Республики Дагестан на его официальном сайте за май 2000 г. - http://www.dagestan.com.ru). Это более половины всех мусульманских организаций Российской Федерации. Подавляющее большинство открывшихся и заново построенных мечетей - 1462 - находятся в сельской местности и только 132 в городах.
Дело в том, что Дагестан относится к числу тех субъектов Российской Федерации, где большая часть населения по-прежнему живет в селе (по переписи 1989 г., 56,4% дагестанцев). Если за последние полвека сельское население России неуклонно сокращалось и сегодня составляет лишь 38%, то в Дагестане оно, наоборот, выросло в 1,5 раза - с 659,1 тыс. в 1926 г. до 1 млн 15,9 тыс. в 1989 г. (Итоги всесоюзной переписи... 1991; ср. Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. V. 1928. С. 342-346; Кисриев, 1994. С. 4).
В других мусульманских республиках Северного Кавказа (за исключением Чечни) исламский подъем чувствуется слабее. Число восстановленных тут мусульманских институтов в десятки, а порой и в сотни раз меньше, чем в постсоветском Дагестане. Так, к январю 1997 г. в Адыгее было зарегистрировано только 14 мечетных общин, в Ингушетии - 6, в Кабардино-Балкарии - 96, в Карачаево-Черкесии - 91, в Северной Осетии-Алании - 17 (Емельянова, 1999. С. 101). По числу восстановленных мечетей и мечетных общин на северо-западе региона лидирует Кабардино-Балкария. К началу третьего тысячелетия здесь насчитывалось 140-160 сельских и городских мусульманских общин (Бабич, 2001. С. 131). Официальных данных по Чечне нет, но, по подсчетам А.В. Малашенко, общее количество соборных мечетей тут к 1998 г. достигло 1000. В 1991-1994 гг., до начала первой российско-чеченской войны, в Грозном работал крупнейший в постсоветской России мусульманский вуз - Государственный исламский институт (Малашенко, 1998. С. 76, 80). Примечетных школ во всех вместе взятых северокавказских республиках меньше, чем в одном Дагестане.
Исламский подъем охватил прежде всего аваро-андо-цезские, даргинские и кумыкские селения Центрального и Северного Дагестана. По данным Комитета правительства Дагестана по делам религий, именно здесь сосредоточено большинство восстановленных мечетей, молельных домов и примечетных школ. По сравнению с дореволюционными временами позиции ислама в горах намного упрочились (ср. Шиллинг, 1993. С. 151, 161; Чурсин, 1995. С. 15-18, 50-63). В других районах республики исламское «возрождение» не так заметно.
Пожар в селении Хуштада сгорела мечеть, 8 домов, 11 амбаров и редкие книги. id:3606
Во многих селениях на юге до сих пор не восстановлено ни единой мечети. Мусульманские общины тут, как, например, в рутульском сел. Шиназ, не имеют собственной соборной мечети. Здесь некому проводить пятничной молитвы. Многие сельские имамы не способны прочесть своим прихожанам пятничной проповеди-хутба. Роль мечетей в некоторых лезгинских, табасаранских и лакских селениях Дагестана сегодня выполняют святые места (зиярат, пир). Некоторые из них, например, святая гора Шалбуздаг, ежегодно привлекают к себе тысячи паломников самых разных национальностей как из селений, так и из Дербента.
В Северном и Центральном Дагестане, в отличие от Центральной России и Южного Дагестана, религиозный подъем носит действительно массовый характер. Соборные мечети нигде не пустуют. Во время поездок по аварским и даргинским районам автору довелось видеть сотни частных молельных домов (къулгIа, кьулла) и даже мечетей на скотоводческих хуторах. Рядом с ними обязательно устраивают поилку, а порой и хлев для коров или овец (анд. яз. къай, кола). По пятницам в соборных и квартальных мечетях собираются все мужчины, включая подростков старше 14 лет. В месяце рамадан почти никто из сельских жителей не осмеливается открыто нарушать дневной пост. От него освобождены лишь малолетние дети, беременные женщины и больные. Кроме того, многие постятся по обету или желая очиститься от совершенных грехов. Тех же, кто, не скрываясь, продолжает пьянствовать или пропускать пятничную молитву в мечети, подчеркнуто сторонятся. Общественное мнение селений осуждает их как вероотступников. Автору известны случаи, когда таких людей долго отказывались хоронить на сельских кладбищах.
Начиная с 1990 г., после почти 70-летнего перерыва, в Дагестане возродился массовый хадж. По данным Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД), в 1990 г. в хадж и малое паломничество (умра) отправилось 365 мусульман республики, в 1991 г. - почти 1200 человек, в 1992 г. - около 6000, в 1995 г. - 9398, в 1996 г. - 12 525, в 1997 г. - 12 208, в 1998 г. - 13 268 человек (Религии и религиозные организации... 2001. С. 72). Число участников хаджа в северокавказских республиках в сотни раз меньше, чем в Дагестане. Основную массу хаджи из России составляют дагестанцы. В обследованных автором селениях Ахвахского, Ботлихского, Хунзахского, Цумадинского и Цунтинского районов сегодня каждый четвертый или пятый житель - хаджи.
В Саудовскую Аравию через Иран, Турцию, Сирию и Иорданию стали ходить сотни автобусов-ПАЗиков, которыми сегодня пользуется большинство дагестанских хаджи (Дагестанская правда. 23 апреля 1994 г.; Х1акъикъат. 26 апреля 1994 г.; Новое дело. 20 мая 1994 г. С. 5). Среди них есть рейсовые автобусы, постоянно работающие на внутренних республиканских линиях. Такие машины, украшенные арабскими надписями и саудовскими сувенирами, можно встретить в аварских и даргинских районах. Любопытно отметить, что возобновление массового паломничества к общеисламским святыням не помешало росту почитания святых мест сельского Дагестана. Количество святых мест в целом по Дагестану в постсоветское время резко выросло: вместо 127 их стало 836 (Курбанов М.Р., Курбанов Г.М., 1996. С. 79, 81). Желая уберечься от аварии в пути, водитель рейсового автобуса останавливается у каждого известного ему зиярата. Пассажиры читают молитву и вступительную суру из Корана - Фатиху. На маршруте Махачкала-Агвали можно насчитать семь таких остановок.
Столь же неукоснительно, как молитва, пост и паломничество, за последние годы в селениях открыто соблюдается обязательная очистительная милостыня на нужды общины (закят). Ее собирают и хранят в кассах соборных мечетей. В районах, где мечети еще не восстановлены, закят хранится в доме сельского имама. Нормы его не изменились с ранних советских времен и по-прежнему составляют по одному барану со стада в 40 голов и по 6 пудов с урожая в 60 пудов (Полевой материал автора. Лакский, Левашинский, Хасавюртовский, Хунзахский, Цумадинский, Цунтинский районы. 1992-2001 гг.). Доходы от торговли и сезонной работы, которыми сегодня живет большинство дагестанских крестьян, в отличие от начала XX в., практически не облагаются закятом. В то же время осенью во время сушки мяса на зиму горцы стали открыто устраивать необязательную милостыню (садака). Каждая семья поочередно одаривает мясом и другими продуктами всех жителей и гостей селения. Сверх того, такую милостыню дают почувствовавшие приближение смерти старики, а также семьи, устраивающие похороны или свадьбы. Ее проводят в мечети либо возле зиярата на кладбище.
Возвращение к открытому исповеданию ислама и стремительный рост численности мусульманских институтов определяет сегодня ситуацию в сельской местности. В то же время начиная с последней трети 1990-х годов появились некоторые признаки замедления темпов исламского подъема, ощутимые даже в наиболее исламизированных сегодня северных и центральных районах Дагестана. С 1996 по 2002 г. число зарегистрированных в республике мечетей упало с 1670 до 1594. Более чем в 3 раза сократилось количество примечетных мектебов, в 2,5 раза - число дагестанцев, совершающих хадж (в 2000-2001 гг. их было чуть более 5 тыс.) (Макаров, 2000. С. 71, примеч. 5; Религии и религиозные организации... 2001. С. 73, 80). Наступило насыщение рынка исламской литературой. Если в начале 1990-х годов в Дагестане был необычайный спрос на арабские издания Корана и на любые другие книги религиозной тематики, то в последние годы спрос на них резко упал. Следует отметить разочарование некоторых дагестанцев в надеждах, которые они возлагали на ислам. Тем не менее реального возрождения мусульманской культуры дореволюционного и раннего советского Дагестана достичь не удалось. В республике один из наиболее высоких на Северном Кавказе уровень преступности, безработицы среди молодежи. Сельская экономика находится в кризисе.
Этот зиярат расположен на перевале Ашинского цирка на высоте более 3000 метров над уровнем моря. id:2821
Еще более существенные перемены на рубеже нового тысячелетия претерпели советские коллективные хозяйства, сохранившиеся в дагестанском селе. Сильно изменились их размеры, внутреннее устройство, экономика и формы собственности. Ко второй половине 1990-х годов большинство крупных коллективных хозяйств распадались на небольшие одноаульные колхозы. Разукрупнение совхозов и колхозов идет во всех без исключения обследованных нами районах республики. Интересно отметить, что новые мелкие коллективные хозяйства часто возникают в границах дореволюционных общин-джамаатов. Именно так проходило разукрупнение колхозов в Цумадинском р-не. Здесь еще в 1987 г. из колхоза «Красный партизан» сел. Кванада выделился колхоз им. Энгельса сел. Гимерсо; в 1992 г. из колхоза им. Коминтерна, объединявшего четыре соседних селения, выделился колхоз им. Абакарова сел. Цумада, от которого в 1995 г. в свою очередь откололся совсем крошечный колхоз сел. Хвайни в семь хозяйств, принявший имя Р. Гамзатова. Подобным образом в 1998 г. на одноаульные коллективные хозяйства распался Рутульский совхоз в Южном Дагестане (Полевой материал автора. Ахвахский, Ахтынский, Левашинский, Рутульский, Хасавюртовский, Хунзахский, Цумадинский районы. 1995- 2001 гг.). Судя по материалам дагестанской прессы, разукрупнение совхозов и колхозов идет как в горах, так и на равнине: в Акушинском, Гумбетовском, Кизлярском, Тарумовском, Ногайском и других районах (Дагестанская правда. 15-17 сентября 1998 г.).
Разукрупнение больших коллективных хозяйств в условиях распада СССР привело к потере горными колхозами части их угодий. Еще в 1991-1993 гг. они лишились всех горных пастбищ на территории обретших независимость Грузии и Азербайджана. Колхозы и совхозы Магарамкентского, Докузпаринского, Ахтынского, Рутульского, Тляратинского, Цунтинского и Цумадинского районов потеряли угодья, оказавшиеся в районе проведения государственной границы между бывшими союзными республиками СССР. В последние годы некоторые мелкие колхозы добровольно отказываются от пастбищ, которые они не в силах освоить в соседних районах Дагестана. По этой причине на территории одного только Цумадинского р-на освободились 10 591 га, в том числе 3471 га пастбищ. В 1994-1996 гг. они были переданы в госземфонд четырьмя колхозами Левашинского и Ботлихского районов. После этого вновь начали разгораться прежние споры за эти угодья между соседними дагестанскими, чеченскими и грузинскими селениями (Развернутая экспликация земель колхозов других районов на территории Цумадинского р-на РД по состоянию на 1 ноября 1989 г.; по состоянию на 1 января 1997 г. // Архив райкомзема Цумадинского р-на РД). После 1999 г. поземельные конфликты на межреспубликанском уровне временно затихли в связи со второй российско-чеченской войной.
К этому нужно добавить, что многие пограничные колхозы Северо-Западного Дагестана пострадали от затяжных боевых действий в Чечне и вторжения на территорию республики отрядов боевиков в августе-сентябре 1999 г. Враждующие стороны нередко угоняли скот, что заставляло колхозников держать большую часть своих стад в селениях. Весной и осенью 1995-1996 гг. и летом-осенью 1999 г. на узких улочках пограничных аулов Новолакского, Ботлихского и Цумадинского районов можно было видеть пасущихся быков и коров. Жители некоторых селений вынуждены были распродать большую часть колхозного имущества и на вырученные деньги приобрести оружие для самообороны.
Даже колхозы, не пострадавшие от войны и разукрупнения, лишились большинства своих владений. Дело в том, что еще в 1992 г. дагестанские власти разрешили отдавать имущество убыточных коллективных хозяйств в долгосрочную и бессрочную аренду. Большую часть колхозных овец роздали в качестве заработной платы. Горцы поделили между собой почти все колхозные стада в горах (Дагестанская правда. 19 сентября 1992; Полевой материал автора. Ахтынский, Махачкалинский, Рутульский, Хасавюртовский, Хунзахский районы в 1995-1997 гг.). В 1992-1996 гг., вновь под видом аренды мусульманская администрация горных селений захватила от 80 до 100% колхозных и совхозных пашен, садов и сенокосов в горах, раздав их членам джамаатов из расчета по 28 соток на одно хозяйство (подсчитано по: Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1999 г. Ахвахского р-на РД // Архив райкомзема Ахвахского р-на РД; Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1999 г. Ботлихского р-на РД // Архив райкомзема Ботлихского р-на РД; Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1999 г. Цумадинского р-на РД // Архив райкомзема Цумадинского р-на РД). Так, в 1993 г. в аварских селениях Сильди и Саситли все колхозные угодья в горах и на равнине были разделены между семьями колхозников. Причем в некоторых селениях часть обобществленных в 1930-е годы земель вернули тем потомкам прежних владельцев, которые могли показать границы своих участков. Так, в горах de facto возродилось мелкое частное землевладение крестьянских семей (мульк).
Эти меры пока не оправдали надежд руководства республики вывести сельское хозяйство горных районов из глубокого кризиса. По данным Госкомстата Республики Дагестан, здесь продолжается сокращение посевных площадей (на 13,6% начиная с 1988 г.) и поголовья скота (на 5,7% только за 1999 г.). В то же время в 1993-2001 гг. немного снизились темпы падения сельскохозяйственного производства. В частном секторе объем выпущенной в 1999 г. продукции даже возрос на 1,2%, по сравнению с 1995 г. (Новое дело. 28 февраля 1999 г. С. 2). Согласно полевым наблюдениям автора, экономическое положение горцев Дагестана не столь печально, как его рисует официальная статистика. В обследованных хозяйствах на 20-30% выросло поголовье частных стад. Неудобства жизни в условиях транспортного кризиса скрашивает появление в большинстве селений лошадей, исчезнувших здесь четверть века назад. Начато освоение десятков гектаров заброшенных садов в долине р. Андийское Койсу. Уже в 1995-1996 гг. все пустоши, лежащие по ходу рейсовых автобусов Махачкала-Агвали и Махачкала-Ботлих (в урочищах Гьесала, ГIурухъ, Мархула и др.) были заняты под сады (Бобровников, 1997. С. 136).
Важно также отметить, что значительная часть колхозных и совхозных пастбищ в 1994-1996 гг. перешла в коллективную собственность мусульманских джамаатов. О размерах этих приобретений можно судить по следующим цифрам. Администрации джамаатов получили в Ахвахском р-не около 72% всех горных пастбищ, в Ботлихском - 63,5%, в Цумадинском - 66,8% и в Цунтинском р-не - 58,7%. При этом у горных коллективных хозяйств еще остались немалые угодья на равнине (1 млн 157 тыс. га), закрепленные за ними в 1930-1950-е годы. Согласно подсчетам автора, это около половины их прежних земель. Полностью сохранились и владения горных лесхозов (только один Цумадинский лесхоз владеет 19 846 га) (Подсчитано по: Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1997 г. Ахвахского р-на РД // Архив райкомзема Ахвахского р-на РД; Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1997 г. Ботлихского р-на РД // Архив райкомзема Ботлихского р-на РД; Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1997 г. Цумадинского р-на РД // Архив райкомзема Цумадинского р-на РД; Земельные балансы на 1 ноября 1990 г. и на 1 января 1997 г. Цунтинского р-на РД // Архив райкомзема Цунтинского р-на РД).
Однако и эти земли фактически перешли в руки горных мечетных общин, узурпировавших основные права и функции советских коллективных хозяйств. Попавшие в зависимость от них горные колхозы и совхозы постепенно сливаются с институтами джамаата. Еще в советское время на колхозные и государственные пастбища и прочие угодья фактически перешел статус неделимых общинных земель (харим). Обобществление мульков и передача бывших частновладельческих и казенных земель горным колхозам на равнине подготовили почву для усиления экономической базы сельских мечетных общин (подробнее см.: Бобровников, 1996. С. 18-23). Сегодня мусульманская администрация большинства обследованных мною общин руководит не только религиозной, но и хозяйственной жизнью горцев. Джамаат следит за соблюдением единого севооборота, ремонтирует дороги, мосты и оросительные каналы на территории колхоза, собирает со своих членов штрафы и налог на содержание сторожей (авар, охран), охраняющих колхозные угодья от потравы соседями (Полевой материал автора. Ботлихский, Хунзахский, Цумадинский, Цунтинский районы. 1992-1996 гг.). В 1995-1996 гг. каждая семья платила сельскому сторожу по 2 тыс. неденоминированных рублей в день.
Уже в первой трети 1990-х годов администрации отдельных горных селений в обход российских законов вернули восстановленным мечетям часть приписанных к ним до коллективизации частных участков (вакфов). Согласно материалам, собранным автором, это случилось в Агвали, Ботлихе, Гагатли, Гигатли, Карате, Кикуни, Первомайском, Тлондоде, Хуштаде и целом ряде других аваро-андийских селений в горах и на равнине (Там же. 1992-1997 гг.). Только в одном колхозе «Красный партизан» сел. Кванада в вакфную собственность перешли 50 га. Здесь и в других селениях были восстановлены три традиционных вида мечетных владений. Это чирахъ, часть доходов от которых идет на освещение мечети; къурбан, предназначенные для расходов во время празднования рамадана, и собственно вакфы (вакъуф), покрывающие прочие общественные и религиозные нужды джамаата. Общественное мнение селения строго следит за тем, чтобы новые владельцы мечетных земель вносили в мечетную кассу положенную часть урожая.
Иногда при поддержке районных властей передача земель мечетям оформлялась как долгосрочная аренда. В ряде случаев она не была официально закреплена. В таких джамаатах, как Кванада и Хуштада, юридическую силу de facto обрели сохранившиеся в частных сельских библиотеках списки дореволюционных вакфов. Весной 1996 г. здесь заново перераспределили часть мечетных полей и сенокосов сроком на три года. В Хунзахском, Цумадинском и некоторых других аваро-андо-цезских районах автору довелось быть свидетелем трехкратного перераспределения вакфов между членами горских джамаатов в 1990-е - начале 2000-х годов. Насколько широко распространено возвращение вакфов в крае, сказать сложно. По региону в целом и тем более по Дагестану официальной статистики учета мечетных земель пока нет (О республиканской ситуации с реституцией вакфов отчасти можно судить по появляющимся время от времени сообщениям дагестанской прессы. См., напр. Голос правды. № 10. Сентябрь 1992 г.; Дагестанская правда. 3 марта 1994 г.; Новое дело. 1 апреля 1994 г. С. 6). Дело в том, что восстановление вакфов в Дагестане противоречит нынешнему земельному кодексу Российской Федерации.
Реституция вакфов хорошо показывает, как за последние годы укрепилась власть сельских имамов (дибир, мулла). Порой они весьма влиятельны за пределами своей общины. Например, в Цумадинском р-не летом 1991 г. имамы селений Агвали и Хуштада помогли урегулировать чуть не дошедший до кровопролития спор колхозов Сильди, Саситли, Гакко и Карата из-за альпийских пастбищ. Цумадинцы единогласно выбрали дибира соборной мечети Агвали С.-Г. Пирмагомедова своим представителем на Съезд народов Дагестана, проходивший в конце 1992 г. в Махачкале (Полевой материал автора. Селения Цумадинского р-на. 1992, 1995 гг.). Славящиеся своими знаниями мусульманские ученые (алимы), получившие местное образование еще в годы советской власти, из сел. Хуштада сегодня избраны имамами семи разных общин в горах и на равнине. Это селения Агвали, Тисси, Тлибишо, Ново-Хуштада, Новочеркейск, а также города Кизляр и Хасавюрт. Хугатадинец М.-С. Абакаров, ставший дибиром Хасавюрта, пользуется общедагестанской известностью.
До коллективизации джамаат был чисто светским институтом. Им управлял староста (бегавул, юзбаши), назначавшийся властями из представителей наиболее влиятельных сельских кланов (тухумов). После проведения советских преобразований и особенно заметно уже в 1980-1990-е годы колхоз-джамаат все более превращается в чисто религиозную общину. На севере и западе республики власть в нем захватили местные религиозные лидеры - имамы соборных мечетей и члены совета старейшин. В их руках сосредоточено управление колхозным хозяйством, суд и исполнительная власть на местах. На юге, где большинство населения осталось индифферентным к религии, вся полнота власти перешла в руки светских лидеров - глав администрации, нередко происходящих из наиболее уважаемых сильных и богатых тухумов. Эти же люди определяют кандидатуру сельского имама, которого избирают на общем сходе колхозников (подробнее см.: Бобровников, 1996. С. 18-23; Он же, 1997. С. 136-138). Самостоятельность горных мусульманских общин от высших светских и исламских властей Северного Кавказа, по сравнению с дореволюционной и советской эпохами, намного возросла. Попытки республиканских властей и лидеров Духовного управления мусульман Дагестана создать из сельских мусульманских общин централизованную организацию потерпели фиаско. Сегодня ДУМД контролирует лишь хадж дагестанцев.
Одни и те же люди, как правило, составляют администрацию и колхозов, и мусульманских общин. Вся полнота власти тут принадлежит сельским сходам горных селений. Главы администраций, не получившие от правительства никакой реальной власти, не более как марионетки в руках сельских дибиров. Их роль обычно сводится к исполнению решений имама и сельского схода. Большинство глав администраций абсолютно безвольны. Например, глава администрации сел. Кванада с 1994 г. по настоящее время не может из-за противодействия джамаата даже собрать и отправить в армию призывников из своего селения. На сельских сходах безраздельно господствуют религиозные лидеры, имеющие местное мусульманское образование и получившие у своих земляков почетное прозвище ученых-алимов (Дагестан: этнополитический портрет. Т. II. С. 303; Голос правды. № 10. Сентябрь 1992 г.; Дагестанская правда, 3 марта 1994 г.). Среди них джамаат выбирает своего главу - имама соборной мечети. Из-за упадка системы местного мусульманского обучения образованных дибиров повсюду в республике не хватает. Поэтому на эту должность нередко приглашают выходцев из других, порой весьма удаленных горных селений.
Каждую пятницу дибир в качестве шариатского судьи (кади) разбирает в мечети по шариату и местному адату семейные и поземельные иски своих односельчан, а также судит виновных в пьянстве, драках и прочих мелких уголовных преступлениях. Тяжелых же уголовных преступлений, требующих вмешательства светских властей, в Нагорном Дагестане, несмотря на общий разгул преступности, встречается мало. Например, в Ботлихском р-не в 1988-1996 гг. зарегистрировано лишь одно убийство (Архив райсуда. Дело № 432). По решению сельского схода, семья убийцы была изгнана далеко за пределы района. В соседнем Цумадинском р-не, согласно материалам Архива райсуда (Дела № 112 и 337), в 1988-1996 гг. были зафиксированы два убийства: в 1988 г. в Гимерсо и в 1993 г. в Гакко. Когда в октябре 1995 г. автор этих строк останавливался в райцентре Агвали с населением 2176 человек, милицейская сводка отметила в селении всего 12 случаев мелкого хулиганства. Почти все они были совершены приезжими на еженедельный субботний базар. Это объясняется тем, что в небольших горных селениях все хорошо знают друг друга. Кроме суда сельские имамы занимаются оформлением шариатских браков (пиках) и завещаний (васият) для своих односельчан. В марте-апреле они открывают праздник первой борозды (авар, оц бай), которым по традиции начинают полевые работы.
Вместе с тем во многих селениях даже авторитета имама не хватает, чтобы сдержать развитие межгрупповых конфликтов. Соседние селения постоянно ссорятся из-за права владения пастбищными горами и водными источниками. Подобные, хотя и менее серьезные столкновения из-за пользования землей и водой (а зимой и снегом) время от времени случаются в больших райцентрах типа Кумуха, Леваши, Хунзаха, Ботлиха или Агвали. Здесь джамаат распадается на соперничающие друг с другом фракции разных кварталов, образованных переселенцами из разных селений. Обычно их возглавляют дибиры квартальных мечетей. Некоторые из них принадлежат к разным колхозам.
Джамаат селения Тлондода id:752
Кроме того, ряд джамаатов раздирает ожесточенная борьба фракций, образованных внутриконфессиональными группами местных мусульман: сторонниками шейхов отделений (вирд) суфийских братств Нак